Порядочная женщина  - Тереза Энн Фаулер

Мэйми и Армида взволнованно посмотрели на нее.

– Мой муж утопил яхту.

Этим вечером свет факелов танцевал на широкой террасе, нагретой за день солнцем, скалы омывал прибой, в небе перемигивались звезды, а Уильям рассказывал о крушении «Альвы» толпе увлеченных слушателей, среди которых были его друзья по несчастью, а также Армида, семейства Олрикс и Фиш – но не было Оливера, который, скорее всего, остался в Грей Крэге и наблюдал там за павлинами, пока ее муж развлекал своих «придворных», словно он сам – Король-Солнце, недосягаемый и неприкосновенный.

Альва, однако, не разделяла безмятежности Уильяма – яхту протаранил грузовой пароход. Удивительно, что никто не пострадал и все остались живы.

– Мы все еще спали, – говорил Уильям. – По каютам мы разошлись поздновато, сами понимаете – сидели на палубе под звездами, Фред угощал всех отменным скотчем, который Джордж привез из Шотландии. А этот малый знает толк в виски!

– Этот малый знает, как угодить братьям, – ухмыльнулся Фред.

– Он еще не достроил свой замок в Северной Каролине? – поинтересовался Герман Олрикс.

– Работы уже наполовину закончены, – ответил Уильям. – Хант и Олмстед из кожи вон лезут, чтобы выполнить все требования Джорджа.

– Мы тоже подумываем заказать Ханту коттедж здесь, в Бельвю, – Тесси очень нравится ваша компания, а я не в силах ей ни в чем отказать.

– Отлично, – кивнул Уильям. – Я напишу вам рекомендацию…

– Но мы можем обратиться и к Стэнфорду Уайту, – заметила миссис Олрикс. – Он тоже неплох. К тому же я не хочу никого копировать.

– Что же, Уайт – отличная кандидатура. Мне рассказывать дальше или уже не интересно?

Стайвесант Фиш воскликнул:

– Мы слушаем!

– Продолжайте! – вторила ему миссис Олрикс.

Продолжайте…

Альва с отстраненным восхищением наблюдала за мужем. Он был так весел! Неужели его ничто не может взволновать по-настоящему?

– Рано утром Моррисон поставил яхту на якорь, чтобы переждать густой туман. Следующее, что мы помним, – всех выкинуло из коек. Скрежет был ужасающий – я думал, тут нам и крышка. Повезло, что «Даймок» не задел каюты.

Фред подхватил:

– Еще десять футов в направлении носа, и…

Жена схватилась за его руку.

Уильям продолжил:

– Мы все выскочили на палубу. Экипаж уже подготовил шлюпки, и минут через пятнадцать мы были вне опасности. Потом «Даймок» принял нас на борт. «Альва» еще недолго продержалась на воде, потом начала медленно погружаться. Думаю, сейчас она футах в десяти под водой. Моррисон телеграфировал, что над водой видны только мачты.

– Она там так и останется? – удивилась Армида. – Я думала, когда судно тонет, оно опускается на дно.

– Будь так, мне не пришлось бы тратить деньги на ее подъем.

– Наверное, страховка покроет эти расходы, – предположил Герман.

– Они готовы оплатить всего десять процентов, а это едва ли не меньше страхового взноса! На следующей неделе мы попробуем ее поднять, хотя я не надеюсь на успех.

– Значит, придется искать что-нибудь ей на замену?

– Почему бы и нет.

Позже, когда все разошлись по домам, Альва постучала в спальню Уильяма.

– Entrez[49], – отозвался он.

Переодевшись в пижаму, муж сидел в кресле, закинув ноги на подоконник. На его животе стоял стакан скотча. Через окно в комнату врывался свежий ночной ветерок. Если его хоть как-то и травмировали утренние события, он мастерски это скрывал.

– Прошу прощения за вторжение. Я хотела вас кое о чем попросить. Это касается дома.

– Дайте угадаю – желаете добавить еще один флигель?

– К счастью, все гораздо проще. Помните, вы говорили, что этот дом будет подарком мне на день рождения? Я бы хотела, чтобы вы отдали его мне в собственность. Если дом мой, он должен быть моим по-настоящему.

– Все, что принадлежит мне, – ваше.

– Но это не так. Представьте, что всем, что есть в вашей жизни, от запонок в рубашке до камней в стенах, вы можете пользоваться, однако принадлежит кому-то еще. И в любое время может быть у вас отнято.

– Моя дорогая. Воспитание никогда не позволит мне уйти от жены и бросить ее на произвол судьбы. Вы же не думаете, что я на такое способен?

– Нет, но если вы вдруг погибнете…

– Альва, у меня ни царапины не осталось…

– В этот раз. Поставьте себя на мое место. В отличие от ваших сестер, у меня нет наследства. Что бы с ними ни произошло, у них всегда останутся средства для безбедной жизни. А я нахожусь во власти обстоятельств, на которые не способна повлиять. Я чувствую себя так же, как чувствовали себя утром вы в том тумане.

– Вам не стоит беспокоиться. Но я готов доказать, что мои слова значат не меньше, чем мои чеки. Депью подготовит бумаги, и Мраморный дом станет вашим.

– В самом деле?

– Вы во мне сомневаетесь? – спросил Уильям, поднялся из кресла и подошел к письменному столу. – Напишу ему сию же минуту. Я слов на ветер не бросаю. – Он быстро написал записку, сложил и вручил ее: – Вот. Проследите за тем, чтобы ее отправили, убедитесь сами в моей честности.

– Но спешить не обязательно…

– Я так хочу. Альва. Этот дом принадлежит вам. Вы вложили свою душу в его проектирование – вы имеете на него полное право.

– Благодарю вас.

Они повернулись друг к другу. Их взгляды встретились. Уильям положил руку ей на плечо. Альва старалась оставаться спокойной и не отводила взгляд.

Уильям сжал ее плечо, потом отпустил и потянулся за скотчем.

– Это лето выдалось непростым, но все налаживается. Держу пари, Максвелл успеет отправить сообщение сегодня, если вы найдете его прежде, чем он уйдет спать.

– Я так и сделаю.

Уильям опустился в кресло:

– Спокойной ночи, дорогая.

– И вам.

Передав записку Максвеллу, Альва велела принести ей с кухни бутылку бренди и два бокала и поднялась в комнату Армиды.

Прикосновение Оливера к ее шее. Уильяма – к ее плечу. Мгновения близости, пронзительное напоминание о том, чего она хотела и не должна была хотеть, не могла получить и не заслуживала, никогда не получит и всегда будет желать, напоминание о том, что не беспокоило бы ее, будь она приличной женщиной.

Но чего же она хотела по-настоящему?

Не полового акта, по крайней мере, не так, как он происходил в ее жизни. Вероятно, это было просто желание почувствовать чье-то искреннее восхищение? Может быть, сладость объятия любимых рук? Когда ее так обнимали в последний раз? Уильям не проявлял своих чувств подобным образом. Вилли и Гарольд уже вышли из того возраста, когда могли обнять ее, целуя на ночь. Консуэло порой кладет руку ей на талию, когда стоит рядом и особенно благодушно расположена (такое случалось все реже и реже). Вилли сейчас ограничивался исключительно рукопожатиями – Альва знать не знала об этой фазе взросления, но миссис Вандербильт объяснила, что через подобное проходят все мальчики. Элис подтвердила ее слова.